Поисковый азарт… – это лучше чем рыбалка!

Дача у меня находится в деревне Островки Всеволожского района Ленинградской области, как раз посередине между Санкт-Петербургом и Ладогой. Если добираться туда по воде, то, не доезжая пару километров до Павловского железнодорожного моста, у правого берега Невы увидишь остров с производственным названием "Главрыба". Когда-то здесь давным-давно располагался рыборазводный завод. С левой стороны, если смотреть с Невы, на остров ведет мост. Справа расположена протока, за которой спрятались несколько маленьких островов. А на выступающем мысе большими окнами на Неву и остров смотрит дом, в буквальном смысле врытый в берег. Если ехать поверху, то с дороги в земляном валу, засеянном под английский газон, видны только входная дверь и пара почти горизонтальных по отношению к земле окон.

Хотя Островки и зовутся деревней, но деревни здесь давно нет. И живут здесь в подавляющем большинстве дачники из Петербурга. Разнообразие строений отражает социальный статус и архитектурные пристрастия их владельцев. Здесь и обычные дома, построенные еще в шестидесятые, и каменный дом в стиле итальянского палаццо с плоской крышей, и огромный коттедж за высоким бетонным забором с внимательно бдящими видеокамерами, и нарядный фермерский дом-терем, и неброские дома в европейском стиле. Однако все эти дачно-архитектурные потуги - ничто по сравнению с тем размахом фантазии, который проявил навсегда внесенный в анналы истории Островков светлейший князь Григорий Потемкин.

В 1784 году на левом берегу Невы, на мызе Ивановской, Екатерина II начала строительство огромного загородного дворца. Место это Екатерина очень любила, часто его посещала и писала восторженные письма в Петербург о своем новом дворце. Дворец был назван Пеллой, в честь столицы древней Македонии, родины Александра Македонского. А куплена мыза была по совету любимца императрицы графа Потемкина. Его дача находилась напротив, на правом берегу, в Островках. Впрочем, назвать дачей потемкинскую резиденцию, построенную специально для тех моментов, когда императрица наведывалась в Пеллу, было бы неправильно. Князь Потемкин славился оригинальностью и противоречивостью. Характер его запечатлелся в архитектурном облике дворца-замка, созданного по проекту архитектора И. Е. Старова. Это был причудливый дворец с зубчатыми стенами и башнями, попасть в который можно было, лишь минуя подъемный мост, перекинутый через глубокий овраг. У стен замка впору было разыгрывать театральные представления. Дом был построен на высоком насыпном холме с тем расчетом, чтобы из высокой круглой башни был виден противоположный берег, все невские красоты, а в хорошую погоду и Петербург. С трех сторон к дворцу примыкал роскошный парк с прудами, которые находились на несколько метров выше уровня Невы и питались сложной системой гидротехнических сооружений.

Парк, вероятно, распланировали И. Е. Старов и его помощник архитектор Ф. И. Волков при участии английского садового мастера Вильяма Гульда. 
Главным акцентом парка стали устроенные на реке, близ большого невского острова, маленькие островки, давшие название самой мызе.
Последующим владельцам потемкинской усадьбы не под силу было содержать ее в том же великолепии. Усадьба переходила из рук в руки и, в конце концов, совсем разрушилась. В 1884 году новые владельцы начали реконструкцию замка, намереваясь превратить его в гостиницу из трех больших квартир
Во второй половине ХIХ века Островки начали славиться как замечательное дачное местечко, а гравюры с видами дворца и его окрестностей украшали страницы столичных журналов. "Мы наняли дачу в "Островках" на Неве, вблизи прежнего потемкинского имения, куда вскоре и переселились, - вспоминал Н. А. Римский-Корсаков о лете 1875 года, - ...Мы жили в уединении, и только дважды нас посетили гости: пианист Д. Д. Климов с женою и Кюи. В начале сентября мы возвратились в Петербург". 

В то время Островки пользовались необычайной популярностью среди дачников. Здесь в разные годы жили Римский-Корсаков и барон Врангель. Здешняя природа достойна кисти живописца. А замок с привидениями притягивал любителей острых ощущений и просто желающих потешить свое самолюбие, проведя лето в тех стенах, где бывали великая императрица и ее возлюбленный. А в том, что привидения здесь водились, местные жители не сомневались. Ходили слухи о том, что мрачными осенними ночами на аллеях парка появляется тень молодой женщины с ребенком на руках, которая умерла, бросившись с высокой башни. Говорили, что среди развалин можно услышать крики узниц потемкинского гарема, который он устроил во дворце. И любознательные мальчишки упорно искали ход под Невой, по которому светлейший князь пробирался ночами на тайные свидания с императрицей.

Задолго до начала двадцатого века на берегу Невы стояло трехэтажное здание с множеством стекол, которое тоже связывают с именем Потемкина. По одной версии, здесь находилась шелковая фабрика. Как писал посетивший Островки в 1858 году Александр Дюма, считается, здесь ткали шелковые чулки исключительно для царского любимца. Будто бы надевал их только раз, а потом раздаривал. По другой версии, здесь находилась оранжерея светлейшего. К концу XIX века здание перестроили в церковь во имя святого Иоанна Предтечи, которая до наших лет не дожила. А деревеньку, где находилось здание, и поныне называют Оранжерейкой. 

Потом новый владелец - петербургский купец И. М. Оленчиков по частям восстанавливал потемкинское имение. В 1910-е годы дворец увидел барон Н. Н. Врангель: "...На холмах, поросших густым парком, белый гигант-дом с высокими башнями - напоминает дворец Чесменский. Стройно вытянулась башня, а с нее со сторожевой вышки, далеко-далеко видно Неву с ее берегами. Дом белый, с красными крышами; окна, как бойницы...". 

Не только многочисленных дачников, но и художников притягивала в ту пору усадьба в Островках, которую Н. К. Рерих назвал "лишь одним характерным местом" за всю дорогу от Петербурга до Шлиссельбурга. Зимой 1916 года здесь работал над этюдами А. А. Рылов, летом 1923 года писал картины И. И. Машков
Однажды, я со своим компаньоном Олегом Ковалёвым (на фото), прохаживались вдоль берега реки Невы с металлодетектор Explorer XS фирмы Minelab и, глядя на прозрачную и тихую гладь воды, я задумался: каждый год случаются приливы и отливы, наводнения. Множество монет теряли или бросали в воду с пирсов и с мостов. Люди жили праздниками и гуляниями. Должны же быть там монеты! Захотелось опустить катушку в воду и поглубже! Тут и началось…!

Сначала металлодетектор использовали со стандартной 10,5-дюймовую катушку, но с ней очень тяжело работать. Постоянно цепляется трава и катушку тянет наверх. Но, найдено с ней было немало! В первый же день подняли более 50 монет в прекрасном состоянии! Пятаки 1830-1837 гг. – монета из речного ила красная, каждое перышко на крыльях орла видно, как будто бы только что из-под станка. Звук очень отчётливый! Если уж металлодетектор вцепился в монету, то уже не отпустит. Очень хорошо зарекомендовала себя 8-дюймовая катушка. Очень мобильна! 

Дно у реки - либо чистая глина, либо небольшой или очень большой слой ила, поэтому одному работать очень неудобно. На малой воде можно и одному, но поглубже – приходится вдвоем. Когда я работал один без компаньона, потерял очень много сигналов, найти которые повторно можно было только затратив много времени и сил.

На глубине грунта около 25 – 30 см. были найдены серебряный пятачок 1829 года, рядом два двухкопеечника 1810 и 1811 гг., копейка Петра I, трехкопеечник 1841 г., иконка «Николай Чудотворец» и т. п.

Эх, сколько можно было бы взять, если удлинить штангу еще хотя бы на полметра, вот только как в таком случае быть с кабелем?
Каждый день нас тянуло на это место! Вставали еще до рассвета, когда на реке густой как молоко туман и люди еще спят – работать одно удовольствие. Работали в наушниках, чтобы не пропустить сигнал и не привлекать ненужного внимания! То тут, то там всплеснется рыба:
- Щука! 
- Нет, это Хариус!

И опять за работу. Поисковый азарт… – это лучше чем рыбалка!

Леонид aka Mars
mars@users.mns.ru 

В данной статье использованы материалы газеты  "Смена"
"Дом с привидениями", Ольга Рогозина, 161 от 31 июля 2001 года.