Могут ли совместно работать археологи-профессионалы и поисковики-любители?

Могут ли совместно работать археологи-профессионалы и поисковики-любители?

    Взаимоотношения профессиональных археологов и поисковиков-любителей — одна из наиболее злободневных и обсуждаемых тем в кладоискательском сообществе. Определенный прессинг со стороны ученых в последнее время заметно усилился. Поисковики стараются не оставаться в долгу и обвиняют археологов в предвзятости. Однако многие начинают понимать, что конфронтация никогда не шла на пользу делу, в том числе и в этом вопросе. Более того, уверен Артур Харинский, доктор исторических наук, профессор, заведующий лабораторией древних технологий ИрГТУ, между учеными и любителями возможны компромиссы и даже сотрудничество, если, конечно, будут выполняться требования закона, нравственности и морали.

Алгоритм сотрудничества

— Каким вы видите взаимодействие между археологами и поисковиками?

— На мой взгляд, любые работы, связанные с поиском и находками древних вещей, должны обсуждаться перед тем, как люди выезжают на поиск. Круг археологов в каждом регионе, в принципе, известен, кладоискатели тоже известны. Каждой весной можно встречаться, обсуждать планы, намечать какие-то общие действия. Кому-то из поисковиков-любителей интересна одна площадка, кому-то другая, каждый может присоединиться к той или иной археологической экспедиции.

    Совместная работа, безусловно, представляет ряд сложностей, но оптимальный вариант, который я вижу: стоит лагерь археологов, а рядом — палатка поисковиков-любите- лей. Поисковик ходит рядом со своим металлоискателем и говорит: «Да ребята здесь фонит, здесь что-то может быть. Давайте попробуем копнуть, заложить шурфик». Вот от такой работы была бы, конечно, польза.

— Рискну предположить, что такой вариант интересен будет лишь части поискови- ков, причем далеко не самой большой. Для многих важен сам процесс поиска площадки, им необходимо больше собственной инициативы и самостоятельности... Поэтому рассмотрим другой вариант: поисковик обнаружил площадку, пошли первые находки. Как теперь ему следует поступить, чтобы не нарушить предварительные договоренности о сотрудничестве?

    — Действительно, археологи в силу ограниченности средств, времени, ресурсов не могут охватить все, что могло бы представлять для науки интерес. Мест, где жили люди, очень много, и по большей части они неизведаны. Если вы без археолога оказались на площадке, используя карты или, например, информацию от местных жителей, и у вас пошли находки — придите, покажите их специалистам. Если это вызовет интерес, мы приедем, заложим раскопки, поработаем вместе — и польза от этого будет всем. У поисковика пополнится объем знаний о тех предметах, которые он нашел. У археологов появится интересный объект для работы и, если поисковик заинтересуется совместной работой, лишние рабочие руки, которые будут совсем не лишними.

Историческая археология

— Что из находок может быть интересно археологам?

— Интересно все, что связано с древностями. Но интересна не столько сама вещь, сколько тот контекст, в котором она находилась: что лежало рядом, в какой части деревни или улуса эта вещь была обнаружена.

— Монеты тоже интересны? Рискну предположить, например, что обычная сибирская монета, весьма ценная для поисковика, для археолога интереса не представит.

— Почему? И она интересна. Уже прошло более двух столетий, и, по нашим меркам, это уже определенная древность. Некоторые объекты становятся археологическими уже по прошествии пятидесяти лет.
         Есть такое понятие, как историческая археология. Вот, например, мы с американскими коллегами уже много лет ведем раскопки на Аляске и в Иркутске. Их интересует история Русской Америки, а это как раз XVIII век. Никакой другой истории у них нет. Каждая находка этого периода для них — настоящее событие, и они относятся к ней крайне бережно.

         Подобное трепетное отношение к истории характерно, кстати, не только для американцев. В Англии с ее многовековой историей интерес к реконструкции прошлого продолжается еще с XIX века. Каждое городище, каждый монумент здесь обихожен, на каждом установлена информационная табличка: кем найден объект, что он из себя представляет.

         У нас такого нет. Если взять наш регион, Иркутскую область, — здесь нет такого памятника истории, который был бы ухожен и на который можно было бы съездить на экскурсию. Даже знаменитые Шишкинские писаницы. Все, что есть на этом объекте, — табличка, что памятник охраняется государством. А что это за памятник? Какой интерес представляет для науки и общества? Обычный посетитель никакой информации на этот счет не увидит...

         Возвращаясь к монетам екатерининской поры, важно разобраться, как они появились в том или ином населенном пункте, какую роль в жизни людей выполняли. По XVIII веку информации у нас, к сожалению, немного. Только лет сто назад появились первые документы о том, как выглядели дома, вычерчивались какие-то планы, а данные о повседневной жизни населения XVIII века отсутствуют. Для нас любая информация важна. Динамику жизни бурятского населения очень интересна выяснить. Она менялась, приспосабливалась к разным событиям политического, социального, экономического характера. Подробного описания того периода нет: где располагалась сама юрта, скотные дворы, как формировался культурный слой. Что было важно людям и они старались это не потерять, а что не имело ценности? Каким образом прекратила существование та или иная деревня? Каков был аглоритм появления и исчезновения населенных пунктов? Мы можем узнать это только по археологическим остаткам, в том числе и по монетам.

— Странно, мне казалось, что научных работ о жизни населения Восточной Сибири предостаточно. Во всяком случае, я знаю, что многие кладоискатели для поиска площадок используют именно научную литературу...

— Ни одной работы, которая описывала бы жизнь бурят даже в XIX веке, нет. Все относятся к началу XX века, в том числе и наиболее известные в этом плане работы Бернгарда Петри. Причем он исследовал лишь народы, проживавшие в Кудинской долине. Все остальные территории лишь частично отмечены какими-то исследователями. А ведь буряты очень неоднородны. Западные буряты — эхириты и булагаты — отличаются от забайкальских, тех же хоринских бурят. У них есть какие-то обобщающие черты, но много разного. Поэтому важно воссоздать картину жизни каждого народа, каждого населенного пункта. Изучение повседневности поэтому очень интересно. Ведь мы многих вещей не знаем. Не знаем, как строилась жизнь одного человека в течение месяца или дня.

— Жизнь человека возможно восстановить по находкам?

— Возможно. Есть, конечно, доля условности. Но все, что связано в науке с изучением прошлого и даже иногда настощего, — везде присутствует условность. Насколько удачна та или иная реконструкция, зависит от количества и качества того материала, который мы имеем.

Материал для реконструкции

— Давайте продолжим моделировать схему возможного сотрудничества поисковика и археолога. Копнул любитель монету, звонит археологам. Те приезжают, говорят: «О, как интересно! Так это, пожалуй, памятник!» И бедного кладоискателя выгоняют. Может такое быть?

— Может.

— И что?

— Когда есть подобные опасения, поисковик должен сам для себя решить, что для него важнее: желание набрать побольше или желание совместно со специалистами реконструировать прошлое; патриотизм или настроения частного собственника. Если для человека важно просто обнаружить место, совершить небольшое научное открытие, то и потом работать совместно с археологами для него не будет в тягость. Если главная цель — продать трофеи, никакие рекомендации не помогут.

Наиболее примлемой схемой сотрудничества, как мне кажется, должно стать не правило выгонять кого-то или скрывать что-то, а паритетное соглашение специалиста и любителя. Нашли монеты — пусть они будут ваши, дайте только зафиксировать их местонахождение, но остальное, не трогайте. Сама монета, как правило, интереса не представляет, она важна лишь как часть этого объекта. Археолог должен знать — да, здесь были найдены монеты именно того периода; сфотографировать их, чтобы у него была точная и верная информация. Да, монета осталась у того кладоискателя, который ее нашел, но у археолога появился материал для реконструкции.

— А сами археологи металоискатели применяют?

— Как правило, нет. Археологические работы подразумевают полное вскрытие площадки. А на ней много материалов, которые детектор не видит: те же предметы каменного века. Единственный случай в моей практике, когда металлодетектор действительно помог: мы проверяли с помощью металлоискателя отвалы на одном из могильников, и вдруг пошел какой-то звук. Снова стали просеивать отвалы — и нашли маленькую металлическую иглу, которую не заметили при первоначальном исследовании. Так что поисковик-любитель с металлодетектором вполне может стать полноправным партнером любой археологический экспедиции.

Беседовал Евгений Лазарев

Между тем

    Разговор с Артуром Харинским продолжился и после официальной части беседы. И весьма неожиданно, в самых общих чертах, был разработан вполне конкретный проект сотрудничества поисковиков и археологов. Более того, многие поисковики, с которыми нам удалось побеседовать перед выходом этого материала в печать, выразили готовность принять участие в проекте. Более подробно о нем мы расскажем в одном из ближайших номеров нашей газеты "Кладоискатель. Клады. Золото. Сокровища".

По материалам газета "Кладоискатель. Клады. Золото. Сокровища".